Семнадцать лет. Ровно столько Красноярску осталось до четырехвекового рубежа. А иногда кажется, что на самом деле ему, словно подростку, всего семнадцать.
Такое бывает, когда прогуливаешься по новеньким микрорайонам Покровки или Взлетки, в Студенческом городке или на Ястынском поле. Вокруг изумрудно-зеленых полянок, прорезанных светло-серыми бетонными и желтыми песчаными дорожками, высятся словно светящиеся изнутри радостью новоселов элегантные многоэтажки, украшенные в ряд, сверху вниз, коричневыми, синими, красными – всех цветов радуги – балконами.
А вдоль тротуаров, слева направо, заманивает изобилие карнавальных вывесок магазинчиков, парикмахерских, аптечек, аппетитно пахнущих кулинарий, булочных и кафешек, прочего мелкого и гораздого на любую выдумку, лишь бы зазвать клиентов, народного предпринимательства.
Среди причудливо гнутых конструкций качелей, горок, каруселей, в яркой разноцветности детских городков снует гомонящая малышня, распугивая рассчитывающих на нечаянную поживу возмущенно цвиркающих суетливых воробьев и деловитых голубей. К безоблачному небу, ослепительно-оранжевой кляксе солнца в его бездонной выси тянутся молодые, недавно посаженные деревца, и нежно-салатные листочки пахнут так же, как в юности, когда «каждый день открытьем был для нас, словно в первый раз…».
А в летнем ли, зимнем сумасшествии аттракционов Бобрового лога и Центрального парка, или в разнообразии звуков и запахов животного мира «Роева ручья», среди горящих восторгом ребячьих глаз и степенной расслабленности людей постарше поневоле относишься к нашему городу, как некогда великий Хемингуэй воспринимал Париж. Как праздник, который с тобой всегда.
То же самое чувствуешь поздним июньским вечером на Театральной площади. Подсвеченные цветными сполохами водные струи фонтанов вибрируют, под негромкую музыку рассыпаются брызгами и мокрой пылью, парочки сливаются в единое целое на затемненных скамейках, от столиков летних кафе дурманяще пахнет шашлыками, сгорающей на углях ароматной подливой, приправами, хмелем.
С одной стороны, словно огромная скала, высится дремлющее здание оперного театра, с другой – светятся окна распахнутой к Енисею гостиницы. А сверху над всем этим великолепием самые главные городские часы неспешно двигают свои гигантские стрелки к полуночи.
И если ты один, на душе становится чуть горько, потому что понимаешь: этот вечер стоило провести по-другому, с кем-то, кто тебе дорог, и кому ты дорог. И если таких нет, то жизнь словно проходит попусту, напрасно, и остается лишь завидовать тем, кто любит и любим в такой прекрасный вечер и в этом изумительном городе.
Ночью Красноярск тоже живет. По улицам проносятся запоздавшие машины, шальные мотоциклисты тревожат форсажем сон горожан, собирая вслед их проклятья. Ведут работы коммунальщики и дорожники, оберегают покой граждан те, кому это положено, – врачи неотложки, ставшая неожиданно для самой себя полицией милиция.
Он разный, наш город. Знойный, словно Ташкент, в июле и стылый, будто Норильск, в январе. Иногда он бывает очень непрезентабельным. Летом, когда стоящее неделями пекло словно выжигает из него жизнь, порой кажется, что это навсегда. В Черемушках, на Тельмана, в других «старых» спальных районах – серые, одинаковые, словно бетонные блоки, шеренги домов вдоль пыльных улиц, чадящие выхлопами автомашины, похожие на грязные тряпки птицы, иссушенная трава и такие же полумертвые листья на обвисших ветвях тополей, раздраженные глаза и унылые физиономии прохожих.
Но все это только до первого дождя, которые чем дальше, тем больше напоминают тропические ливни. Ударят багровыми разрядами молний тучи, отзовутся грому тихим звоном колокола церквей и стекла окон. Живительные потоки воды выбьют застарелую копоть из стегаемого струями звенящего воздуха, превратят в ложа горных потоков улицы, закрутятся бурными воронками в решетках ливневой канализации, промоют городские бульвары и скверы.
И повеселеет, оживет многочисленная зелень. Не только деревья и газоны, но и, слава выдумщикам из мэрии, наши декоративные сограждане – слоны, жирафы, олени, прочая «растительная» фауна, включая самого главного – медведя рядом с администрацией. Над городом – от одного края до другого – раскинутся полотнища радуг, воздух станет свежим и прозрачным, словно на склонах снежных гор. Зеленые, голубые, красные дома выстраиваются вдоль сверкающих промытой асфальтовой гладью проспектов, по которым мчатся яркие, как детские игрушки, автомобили.
В такие моменты иногда кажется, что Красноярск сам ребенок. Что ему уже не почти четыре века, а едва четыре года. Но это впечатление обманчиво. Он все же очень разный, наш город. На самом деле, он старше Нью-Йорка и Кейптауна, Токио и Рио-де-Жанейро. Это чувствуешь, стоя рядом с его соборами – благочинным Покровским, которому уже третья сотня лет, единственным в Сибири католическим костелом или взметнувшейся к небу Благовещенской церковью. А собор Покрова, тот, который ныне всем миром возводится на Злобино, он – будто связь эпох.
Отвесные стены вздымаются ввысь, к сверкающим маковкам, в которых отражается солнце. «Купола в России кроют золотом, чтобы чаще Господь замечал», – так сказал последний из российских великих поэтов. Переливчатый перезвон колоколов словно будит память предков, тысячелетнюю историю, которая в каждом из нас – до крещения Руси, и еще дальше, в тех временах, когда главными были племя и род, единение с природой и Бог, а не власть и нажива.
Прибыль и сейчас для очень многих не самое важное. И только поэтому наша Родина еще жива. Потому что в ней есть архитекторы, создающие – без всякой корысти, только следуя своей мечте – прекрасные проекты переустройства города, его набережных, площадей и скверов. Потому что ночью и в праздники, под ветром, ливнями и в лютый мороз работники муниципальных служб несут свою вахту, ликвидируя аварии и прорывы. И зачастую то, что они делают, восстанавливая в сложнейших условиях изношенные сети, можно с полным правом считать героизмом.
Хотя, конечно, мы все помним, что чаще всего героизм – это следствие чьих-то ошибок и недоработок. А для того, чтобы таких проблем было меньше, наши власти – городские и краевые – своими способами решают вопросы финансирования. И то, что Красноярск – один из общероссийских лидеров по бюджетообеспеченности – в огромной степени их заслуга.
Мотором же развития города являются пассионарии, и наиболее активная часть общества – предприниматели. Работающие без ограничений по времени и без оглядок на ущерб собственному здоровью, строящие жилье и дороги, влезающие в долги ради модернизации и расширения производства, рискующие зачастую не только деньгами, но свободой, да и жизнью – что поделаешь, такая у нас страна.
Как бы мы ни отличались по месту рождения и национальности, религиозным, политическим и каким угодно взглядам и предпочтениям, нас объединяет то, что все мы красноярцы. Все мы любим этот город, ставший частью нашего бытия. Так давайте сделаем его еще красивее и благополучнее. Пусть он станет лучшим местом для жизни на Земле.
С днем рождения, Красноярск!
Строитель